Гражданская кампания [= Мирные действия] - Лоис Буджолд

— Смерть предпочтительней бесчестья. Что ж, по крайней мере никто не может пожаловаться, что я принял их не по порядку… Знаешь… — Он отвел взгляд, потом снова посмотрел на нее, прямо в глаза. Лицо его чуть побледнело. — Это не совсем верно, что я вышел в отставку по медицинским показателям. Иллиан выпер меня. За фальсификацию рапорта о моих припадках.

— Ой! Я этого не знала…

— Знаю, что не знала. Я не очень-то распространяюсь об этом — по вполне понятным причинам. Я так отчаянно пытался уберечь карьеру. Адмирал Нейсмит был для меня всем — жизнью, честью и в ту бытность куда более мной, чем лорд Форкосиган. И вместо этого сам все погубил. Не то что я был к этому не готов. Адмирал Нейсмит возник как фикция, и это я превратил его в настоящего вождя. И это сработало, и неплохо. Маленький адмирал дал мне все, о чем я мечтал. Через какое-то время я решил, что все грехи можно вот так преобразовать. Солги сейчас, исправь потом. То, что я пытался проделать с тобой. Даже любовь не так сильна, как привычка, а?

Теперь Катриона осмелилась обвить его рукой. Незачем им обоим голодать… На мгновение он затаил дыхание, как человек, предлагающий лакомство дикому зверю, пытаясь приручить. Засмущавшись, Катриона отпрянула.

Вдохнув, она проговорила:

— Привычки. Да. У меня тоже такое чувство, что я наполовину калека из-за застарелых привычек. — Старые шрамы разума. — Тьен… кажется мне далеким воспоминанием. Как ты думаешь, его смерть тоже покроется такой же дымкой?

Теперь он на нее не смотрел. Не осмеливается?

— Я не могу ответить за тебя. Мои собственные призраки, похоже, вполне самостоятельны и всегда при мне. Постепенно их настойчивость уменьшается, а может, я просто к ним привык. — Оглядев мансарду, он отрывисто добавил: — Я никогда не рассказывал тебе, как убил своего деда? Великого генерала, пережившего все: цетагандийцев, Безумного Ури — все, что этот век напустил на него?

Катриона не пожелала покупаться и выдавать какую-либо шокированную реплику, которой, как он явно считал, заслуживает столь драматическое заявление, а лишь вздернула бровь.

— Я разочаровал его до смерти в тот день, когда с треском провалил экзамен в Академию и потерял последний шанс сделать военную карьеру. И ночью он умер.

— Ну конечно, — сухо заметила она, — это произошло из-за тебя. А вовсе не потому, что ему было почти сто лет.

— Да, конечно, я знаю. — Майлз пожал плечами. — Точно так же, как ты знаешь, что смерть Тьена была случайной.

— Майлз, — после долгой паузы проговорила Катриона, — ты что, пытаешься получить надо мной перевес в мертвецах?

Застигнутый врасплох, он собрался было возмущенно запротестовать, но смог лишь сказать:

— Ох!

И ласково ткнулся лбом ей в плечо, изображая, будто бьется головой об стенку. Когда же он снова заговорил, насмешливый тон не совсем скрывал подлинное мучение.

— И как ты меня выносишь? Я сам-то себе невыносим!

А вот это, по-моему, искреннее признание. Мы явно выговорились друг перед другом окончательно.

— Ш-ш! Ш-ш!

Теперь пришел его черед взять ее руку. Его пальцы обернулись вокруг ладони, как теплые объятия. Она не отшатнулась в изумлении, хотя по телу и пробежала странная дрожь. Может быть, умирать от желания — тоже своего рода предательство самого себя?

— Пользуясь бетанской терминологией Карин, — чуть задыхаясь, проговорила Катриона, — у меня Это насчет клятв и обетов. Когда ты стал Имперским Аудитором, ты снова давал клятву. Хотя один раз ты уже клятву преступил. Как ты смог это вынести?

— О! — Он чуть рассеянно поглядел по сторонам. — Разве, когда тебе выдавали твою честь, тебе не дали модель с кнопкой перезапуска? Моя находится вот здесь. — И ткнул куда-то в район собственного пупка.

Катриона ничего не смогла с собой поделать. Ее смех разнесся по всей комнате, эхом отражаясь от перекрытий. И грозивший вот-вот разорваться тугой узел напряжения, сидевший где-то внутри, начал постепенно расслабляться. Когда он вот так смешил ее, это было как бальзам на раны, слишком болезненные — так, что не прикоснуться. Но если можно облегчить боль — значит есть надежда на исцеление.

— Так вот, значит, он для чего? А я и не знала.

Майлз улыбнулся, вновь завладев ее рукой.

— Одна очень мудрая женщина мне когда-то сказала — ты просто живешь дальше. Я больше ни от кого не слышал столь мудрого и дельного совета. Даже от моего отца.

Я хочу быть с тобой вечно, чтобы ты мог вот так меня смешить.

Майлз смотрел на ее ладонь — будто хотел поцеловать. Он сидел очень близко, Катриона чувствовала его дыхание. Молчание затянулось. Если так будет продолжаться и дальше, то она сдастся… и в конечном итоге поцелует его. Его запах заполнял ноздри, рот, каждую клеточку ее тела. Близость плоти казалась такой легкой после куда более пугающей близости душ.

Наконец Катриона с огромным усилием выпрямилась. С не меньшим усилием он выпустил ее руку. Сердце Катрионы колотилось так, будто она пробежала немалую дистанцию. Пытаясь говорить нормально, она сказала:

— Значит, по твоему мнению, нам следует подождать, пока мой дядя разберется с Бэзилом. Ты действительно считаешь, что за всей этой глупостью скрывается ловушка?

— М-да, есть определенный запашок. Не могу сказать, с какого уровня он идет. Может оказаться, что это всего лишь Алекс пытается убрать меня с дороги.

— Но тут приходится задуматься, кто друзья Алекса. Понимаю. Значит, ты послезавтра на Совете намерен прижать Ришара и партию Формонкрифа? — Она пыталась говорить решительно.

— А! Вот об этом надо тебе рассказать. — Майлз уставился в пространство, потер подбородок и снова повернулся к ней. Он по-прежнему улыбался, но глаза стали серьезными, почти жесткими. — Мне кажется, я допустил стратегический просчет. Ты знаешь, что Ришар Форратьер воспользовался этой клеветой в виде рычага, чтобы заполучить мой голос?

— Я догадывалась, что что-то такое произошло, — неуверенно проговорила Катриона. — Но не думала, что это будет так в открытую.

Вообще-то исключительно прямолинейно. — Он поморщился. — Поскольку шантаж — не та вещь, которую я склонен поощрять, в ответ я предоставил все свои возможности Доно.

— Отлично!

Майлз коротко улыбнулся, но покачал головой.

— Теперь у нас с Ришаром патовая ситуация. Если он выиграет графство, то моя открытая оппозиция вынудит его осуществить угрозу. Как у графа у него появится для этого и возможность, и власть. Сразу он ничего предпринимать не станет — я рассчитываю, что у него уйдет несколько недель на стягивание союзников и боевых ресурсов. А если у него есть хоть толика тактического ума, он дождется завершения свадебных торжеств. Но ты понимаешь, что затем последует.